Не хочу, чтобы его сажали: история отца, взявшего дочь в заложники, приобретает новый поворот

История, произошедшая в станице Староизобильная Изобильненского округа, в конце августа взбудоражила Ставрополье. С одной стороны есть отец, который даже если отбросить закон в сторону, по зову крови должен защищать и оберегать свое дитя. Однако вместо этого он сам берет в заложницы свою восьмимесячную кроху и угрожает убийством, навешивая ценник на жизнь малышки в 70 тысяч рублей. С другой — есть обезумевшая от тревоги мать ребенка, которая и обратилась за помощью в полицию. И есть рапорт полицейских о том, как обезвреживали опасного «рецидивиста». И вроде как все гладко в этой истории, но журналист «Блокнота» выяснила интересные подробности. 

Что-то заставляет набрать номер матери ребенка и смотреть, как идеальная схема классического преступления рушится с первых же слов потерпевшей: «Я не хочу, чтобы его сажали. Паша – хороший». И все же странная позиция для той, кто вроде как едва не лишился дочери. Неужто стокгольмский синдром, когда жертва защищает преступника? Да и вообще было ли преступление, если сама мать ребенка Евгения на видео рассказывает, что пока отец Павел показывал акробатические трюки с ножом, малышка мирно спала в кроватке. И вообще «на него это было так не похоже. Его сильно ударили по голове в тот вечер, вот и нашло нечто непонятное», — рыдала в трубку наша собеседница. А после и дальний родственник парня стал уверять, что никакого требования выкупа не звучало, 70 тысяч рублей изначально были превратно истолкованы, и на суде он расскажет все. Впрочем, готов был разъяснить и нам, но не сложилось.

 

Вопреки договоренностям с семьей, в станице Староизобильной нас никто не ждал. Телефоны гражданской жены и двоюродного брата Павла по приезду на место резко замолчали. Зато из окон местного общежития, где и произошла житейская драма, несся отборный мат с рассуждениями о продажной прессе, приехавшей  что-то вынюхивать. И которая теперь стояла возле обшарпанного подъезда, впав в ступор не столько от «аромата» истины, сколько от «амбре» гниющего мусора, застаревших сигаретных бычков и алкогольных паров. Облупившаяся краска, грязные лестничные проемы, иссохшиеся деревянные рамы окон, заросшие паутиной дверные ручки в некоторых квартирах и «забытые» квитанции с коммунальными задолженностями возле других. 

Как рассказывают станичники, Павел рос в неблагополучной семье. Мама пила, папа тоже не был кладезем добродетели, когда всех троих детей, по большому счету, воспитала улица. Но если в старшей сестре она выработала бойцовский дух, позволивший ей сделать карьеру в Москве, Павел «связался не с той компанией», резюмируют наши собеседники. Мол, захотел легких денег, гулял с приятелями, те попросили его передать сверток по адресу, он понес — там сотрудники милиции, а в посылке – наркотики. Так и загремел в тюрьму по глупости, вздыхают станичники. Что из этого правда — сказать сложно, но вышел из мест не столь отдаленных молодой парень с клеймом уже не трудного подростка, а уголовника. Когда и на работу толком не можешь устроиться, и общество на тебя смотрит косо. Одна радость — велосипед и собака. Так и жил бобылем несколько лет —выпивал, курил иногда, не избегал драк, пока не сошелся с Евгенией, такой же обожженной жизнью.

В станице до сих пор на слуху алкогольные подвиги нашей героини, приведшие ее к лишению родительских прав на старшую дочку. Скажу даже больше — в Староизобильном и сегодня немало скептиков, кто не верит, что все это в прошлом. И вторая беременность Евгении как раз и послужила веским доводом для пары пересмотреть, что в своей исковерканной жизни они делали не так. Нет, постоянную работу Павел не нашел, — все же мы про жизнь, а не про сказку. Да и Женя, по словам местных жителей, во время беременности могла пропустить стопарик – другой. Но несмотря на «нюансы», все-таки это были уже другие, взрослые, люди, несущие ответственность за бьющегося под сердцем ребенка.

Мама ребенка

— Долгое время в их квартире были отключены газ, свет, вода за неуплату. Однако ребята нашли деньги и оплатили всю задолженность перед рождением малышки. Я сама лично видела, как Женя уже на солидном сроке беременности клеила обои, готовясь создать для дочери комфортные условия проживания. Да и со старшей дочкой отношения у нее налажены. Та сейчас студентка и нередко приезжает к маме, помогает с сестренкой, — рассказывает местная жительница Валентина.

Пока другие станичники ничего плохого не могут сказать и о Павле. Да, официально не работал, но брался за любые подработки и в совхозе, и на стройке, и грузчиком. Не пил. Если и приходил в магазин, то за продуктами. Вежливый, тихий, скромный. «Совсем не тот злодей, как его по телевизору выставили», — вступается за горе-отца старшее поколение староизобильненцев. Что же касается молодежи, они не столь добродушны, отсылая нас к поговорке про тихий омут, и что не просто так за Павлом закрепилось прозвище «черт». Мол, да тихий, но не потому, что по природе такой, а просто есть парни посильнее и авторитетнее в станице. Вежливый? Пройдите вечером мимо окон их квартиры, расположенной на первом этаже, когда оба сожителя выражаются отнюдь не на французском диалекте. Мирный? Просто так людей в тюрьму за наркотики не сажают. Однако, в чем сходятся оба поколения староизобильненцев ‑ что Павел, что Евгения ждали появления на свет дочурки. Малышка была желанным ребенком в этом гражданском браке. 

— Знаете, какой Паша счастливый был, когда дочка родилась? Всем ходил и рассказывал, что стал папой, у него самая красивая дочурка. А сколько с коляской по станице гулял. Поэтому не верим мы, что мог сотворить такое, — снова недоумевают люди. Когда за Евгению и вовсе вступается «тяжелая артиллерия» в лице главы села.

— Со время беременности ее тоже как подменили. Девочке восемь месяцев и Женя не пропустила ни одного осмотра у педиатра. Мы, учитывая прежний  отягчающий багаж семьи, неоднократно приходили к ним с проверками, как самостоятельно, так и с районными сотрудниками из соцопеки, и ни разу семья не вызвала нареканий. Да, этот дом проблемный. В нем есть неблагополучные семьи, откуда уже пришлось изъять детей для их безопасности, но Павел и Евгения любят свою дочку. Все проверки были внезапными, без предупреждения, и девочка всегда была чистенькая, умытая, здоровая. В квартире тоже убрано. На кухне свежая еда. Даже в период коронавируса, когда приносили им как малоимущим продуктовые наборы, в холодильнике было мясо, овощи. Поэтому и для нас дико сейчас слышат вопросы: почему девочку не забирают из семьи. Потому что на данный момент не к чему придраться. Евгения не пьет, следит за ребенком, у девочки есть подгузники, игрушки, одежда. Мать ни разу не вызывалась на заседания ПДН, на нее не жалуются соседи. Мы даже после этого ЧП были у нее, и никаких претензий не поступило, — рассказывает Елена Иванова. 

Дом, где проживает семья

На нас же вопрос, мол, откуда взялась такая немыслимая жестокость, она лишь разводит руками — сами не понимаем, ничего не предвещало беды. 

Но та случилась. И сейчас идет следствие, которое должно расставить все точки над «i» то ли в обычной житейской драме, то ли в деревенском детективе. Но как бы дальше не сложилась эта история, жизнь снова и снова диктует нам, насколько современному обществу необходим институт адаптации людей со сложной судьбой. Институт, в котором есть и социальная, и психологическая помощь для тех, кто, например, вышел из тюрьмы, бросил пить, вспомнил о том, что является мамой и теперь стоит на перепутье, когда и обратно не хочется, но и впереди маячит только пренебрежительное отношение и отторжение толпы. Скольких людей подобное отчуждение подвигло на очередные нарушения.

Фамилии и имена главных героев изменены.

Юлия Иванова

Новости на Блoкнoт-Ставрополь

Столкнулся с бедой, а власти не помогают? Заснял что-то необычное? Есть чем поделиться? Или хочешь разместить рекламу на наших площадках?

ПРИСЛАТЬ НОВОСТЬ