«Радиация ― не пуля, она не промахивается»: военный летчик Михаил Хлынов рассказал о погибших после Чернобыля сослуживцах

Трагедия на Чернобыльской атомной электростанции 26 апреля 1986 года жива в памяти жителей бывшего СССР. Корреспондент и фотограф «Блокнота» побывали на панихиде по погибшим ликвидаторам катастрофы в Чернобыле и поговорили с единственным выжившим членом одного из экипажей летчиков ― Михаилом Хлыновым.

Сегодня Михаил Хлынов  руководит организацией «Союз Чернобыль» на Северном Кавказе. Более тридцати лет своей жизни он отдал воинской службе. Перед катастрофой 26 апреля он служил в Афганистане. После случившегося Хлынова перебросили в Чернобыль.

Мы встретились с Михаилом Ивановичем перед панихидой по погибшим ликвидаторам ЧАЭС, которую проводили в Андреевском соборе. Ему уже за 70 лет, и, несмотря на все свои болячки ― увеличенная щитовидка, камни в почках, ― возле храма нас встречает энергичный человек. Он улыбается и в шутку предлагает в своем интервью поговорить о любви, а не трагедии 36-летней давности.

Он пришел с синей папкой. В ней имена ставропольцев, которые выполняли свой долг в Чернобыле. Сколько их ― он не считал. Однако рассказал, что от Ставропольского края в Киевскую область отправили порядка 5 тысяч человек. Из них сейчас живы 700 человек.

Сам же Хлынов был летчиком вертолета. В его экипаже было еще два человека: Валерий Веряскин и Павел Лужинский. Им поручили проводить разведку взрыва и засыпать реактор свинцом.

― Радиация ― не пуля, она не промахивается. Говорить о том, как мы сейчас живем в столь непростое время, значит, что прекратилась борьба. А борьба за наши права была всю жизнь, ― вспоминает собеседник.

Те, кто остался в живых после Чернобыля, участвовали в создании федерального закона о социальной защите граждан, подвергшихся радиации вследствии катастрофы на АЭС. Хлынов рассказывает, что после законотворцев от первоначальных положений документа остались «рожки, да ножки». Воевать приходилось и за путевки на лечение, и за выплаты.

Хлынов получил вторую группу инвалидности. Он понял, что со здоровьем начались проблемы, когда проверили очередной забор крови еще в Чернобыле. Эта процедура стандартна для летчиков перед полетными заданиями. Показатели изменились спустя три месяца в «зоне». Летчик выполнил 118 вылетов на реактор.

― Мне сказали, что я уже не годен для работы в условиях радиации, отправили в госпиталь, а потом опять в Афганистан. Мне был 31 год. Домой вернулся примерно через пять лет, ― вспоминает военный.

Ни о какой резервации речи не шло. Он рассказывает: чтобы подготовить человека, который будет управлять вертолетом, нужно 10 лет. Хлынов был летчиком-инструктором первого класса, который работал во всех метеоусловиях. Кадр ценный.

Разговор прервался. Михаил Иванович передал священнику список с именами ликвидаторов, а мне ― корреспонденту ― маленькую белую коробочку. Такая же досталась и священнослужителю. Сказал, что на память о встрече. 

― Что сделали первым делом, когда вернулись домой?

Снял лыжи (смеется). Ко всему с юмором всегда отношусь. В нашей жизни если не снимать напряжение, то грош цена тебе будет. Не выполнишь задание. Я старался беречь людей такими шутками, прибаутками, задором и весельем. А потом снял лыжи...

В Афганистане у него за пазухой всегда лежала граната, которую он ласково называет Фаина Ивановна. Пусть его поколение и воспитывали в канонах марксизма-ленинизма, перед боем Михаил Иванович мысленно обращался к Богу: «Спаси и сохрани». Он и сам верующий. Рассказывает, что приходит в храм, ставит свечи и думает о покойных родных, сослуживцах.

― Не задумывались, почему вам удалось выжить, а другим нет?

Война ― это случай. Кому-то везет, кому-то не очень. То, что там происходило ― солдатский труд. Все мы были ядерные солдаты ― молодые, здоровые, оптимистически настроенные.

― Вы выбиваете то, что вам положено. После этого считаете себя патриотом?

Кто такой «патриот»?

― А что для вас патриотизм?

Я не рассматриваю патриотизм как обычный человек. Патриот ― это земляк, по-простому выражаясь. Наша Родина-мать нуждалась в таких мужчинах, которые в любой момент выполнят поставленную задачу. И мы не делили тогда на русских, евреев, украинцев.

И сейчас, когда происходят эти болезненные для нашего народа события. Националисты захватили власть и уже 8 лет убивают людей. Мы понимаем, как нашим воинам тяжело вести эту <...>. 

― Вы все-таки назвали то, что происходит в Украине <...>. Почему?

Я вам как юрист скажу, что такое война. Это продолжение политики боевыми действиями, вооруженным путем. Термин «специальная операция» правильный. Она предусматривает не покорение Украины, а демилитаризацию и денацификацию и, хорошие слова сказал глава Чечни Рамзан Кадыров, «дешайтанизацию». Вот в чем различие. Мы не уничтожаем народ, инфраструктуру. Наши воины уничтожают националистов.

Что для вас ценно?

Моя семья. А уже из семьи складывается Родина. Как в той песне «С чего начинается Родина?». У меня прекрасные дети ― врачи. Сын ― хирург, дочь ― эндокринолог. Оба внука учатся на врачей. Это гуманные профессии, которые всегда нужны людям.

После этого разговора нам рассказали парочку солдатских анекдотов и после этого мы попрощались. А что касаемо коробочки, которую передали в начале интервью, то в ней оказался нагрудный знак «Участнику ликвидации последствий аварии ЧАЭС».

Текст: Лариса Тульчанская

Фото: Иван Высочинский

Новости на Блoкнoт-Ставрополь

Столкнулся с бедой, а власти не помогают? Заснял что-то необычное? Есть чем поделиться? Или хочешь разместить рекламу на наших площадках?

ПРИСЛАТЬ НОВОСТЬ