«Любимчиков нет, я же не могу обидеть растение», — директор ставропольского ботсада о своих зеленых «детях»

Ставропольский ботанический сад им. В.В. Скрипчинского отмечает 60-летие со дня основания. В честь юбилея, «Блокнот Ставрополь» прогулялся по заповедным тропинкам, и узнал, под какими лианами лучше спят малыши, почему пихта пахнет лимоном и откуда взялся скифский памятник.

– Осторожно, не наступите, это цикламен кавказский, он, кстати, очень полезен, – встречает меня у ворот женщина Елена с розовым кустом в одной руке. Второй она машет мне. Спрашиваю, как пройти в дирекцию, женщина сначала аккуратно сажает розу, а потом ведет меня к административному зданию.

По пути я узнаю основные энциклопедические данные – Ставропольский ботанический сад имени Скрипчинского расположен на площади 132 га, из которых - 93 га - постоянные насаждения, в том числе 20 га - участок природного широколиственного леса с заповедным режимом, интродукционные и производственные питомники и хозяйственный комплекс. Территориальная планировка ботанического сада представлена 7 основными зонами. В переводе на разговорный язык, сад имеет огромную площадь, где растут как уникальные для России растения, так и уникальные для Ставропольской возвышенности.

Оказывается, что директор ботанического сада имени Владимир Иванович Кожевников, член регионального штаба ОНФ Ставрополья, где-то на «посадках»: сажает какие-то цветы, и искать его долго, проще подождать неподалеку. Проходим группу можжевельников, некоторым кустам по 60-70 лет, хотя «ростом» растения не больше двух метров. Дальше — пихты, которые пахнут вопреки здравому смыслу лимоном.

Заходим в высокую оранжерею, и сразу становится невыносимо жарко и душно. Здесь «живут» растения тропических стран. В неглубоком пруду свои огромные листья распластали по воде кувшинки. Сами цветки, кремово-розовые и нежно-фиолетовые, остролистыми чашами качаются над водой на упругих светло-зеленых стеблях. Оказалось, что подводную часть редчайших для Северного Кавказа цветов задевают ажурными хвостами краснобрюхие карпы. С высокого потолка свисают светло-фиолетовые цветы, напоминающие по форме гроздья винограда. Узнаю, что это «сонный» цветок.

– Некоторые родители специально приводят сюда малышей, они после оранжереи спят днем по 4 часа. У нас не только научная работа проводится, здесь самая большая на Северном Кавказе коллекция. У нас еще и лотосы расцвели впервые за десять лет.

Директор ботанического сада Владимир Кожевников появляется неожиданно, и мы начинаем разговор с поздравлений саду и последних результатах: в городе посажено около 50 тысяч деревьев родом с «ботаники», как привыкли называть сад ставропольцы.

– Сажаете традиционные для Ставрополя буки?

– Нет, там и белая акация, и лох, кизил, бук, дуб, ясень. Амбровое дерево. Каждую осень у него восхитительные багровые листья, и пахнут очень приятно.

– А съедобные каштаны не планируете?

– Нет, с каштанами вообще в городе трагедия. Погибают целые улицы конского каштана из-за завезенного вредителя. И придется деревья убирать, потому что на территории города применять сильно действующие пестициды нельзя. Мы их уже убираем третий год. Заменяем на липы, красивое пахучее дерево.

– Кроме огромной коллекции есть отличия сада от других?

– На Юге России и на Кавказе больше никто не занимается размножением редких деревьев, селекцией. У нас около пяти тысяч наименований растений, но размножаем мы только полторы тысячи.

– Почему только вы?

– Это редкие растения, которые мы смогли приспособить к нашим условиям. Сейчас занимаемся корейским кедром, который никогда в наших широтах не рос, он практически не дает семян, несколько десятков мы уже смогли вырастить. У них длинная и мягкая хвоя, как бархатная. Любимчиков у меня нет, я же не могу обидеть одно растение, отдав предпочтение другому. Они ж все живые. К примеру, у нас поля цикломенов, в простонародье фиалками их еще называют. Так я туда иду и попадаю в сказку «12 месяцев». Везде снег, а у нас поляны фиолетовые, розовые, даже не верится, что это не чудо. У нас листья лотоса как огромные сковородки в озерах плавают.

– У вас так красиво, что хочется остаться здесь работать.

– Года 4 назад ко мне пришла женщина, – смеется Владимир Иванович. – Всю жизнь мечтала работать в ботаническом саду, и продержалась она три часа, больше не появилась. Вторая один день проработала, а третья – 4 дня. Это адский труд.

– Да не то что работать, многие приносят нам свои растения, потому что не справляются, не правильно ухаживают, – подхватывает старший научный сотрудник лаборатории дендралогии Любовь Петровна Чебанная. – Но это нагрузка на сотрудников, и мы берем те растения, которые заслуживают своей редкостью, мы – не приют.

– А из реликтовых чем можете похвастаться?

– Тис ягодный, на нем вместо шишки ягодки с косточкой, но есть их нельзя. – Прогуливаемся мы по аллеям с Любовью Чебанной. – Из тиса изготавливают дорогую мебель, это красное дерево, поэтому много истребляют. Есть уникальная секвойя. Этот вид не был известен никому кроме палеонтологов до сороковых годов прошлого века. Находили отпечатки растения при раскопках, и случайно в Китае обнаружили маленькую рощу. И по семенному фонду мы получили и размножили. И гинкго билоба у нас не просто растет, а мы его размножаем. А по восточным традициям это дерево счастья и натуральный ноотроп. Его чудесными свойствами китайцы и японцы пользуются много веков. Да и растут они по два тысячелетия. Самые старые – в Нагасаки, возле храмов деревья сохранились даже после атомной бомбы. А вот клен сахарный из Северной Америки.

– Из которого сироп делают?

– Да, и листья жевать не надо, попадаются желающие, именно сок вкусный, лист дерева изображен на флаге Канады.

За ельником открывается альпийская горка с каменной аланской бабой, которую в 60-ые годы прошлого столетия подарил саду музей.

– Она что называется, местная, ее нашли в Ставрополе. А по скифским традициям в курганы закапывали украшения, снаряжение вместе с покойником. И наши сотрудники когда искусственный курган для нее сделали, тоже что-то положили: монеты, бусы. Но ей бедной достается от посетителей. Вокруг нее водят какие-то люди хороводы, а ее наряжают в одежды. Только и успеваем одежду с каменной бабы снимать.

– Любовь Петровна, сложно сейчас добывать новые растения?

– Да, раньше мы ездили по ботаническим садам, обменивались. А потом некоторые даже деньги стали просить за свои саженцы. И сейчас мы обмениваемся семенами, но не просто достать эксклюзив.

– Какие из растений любимые?

– Меня всегда этот вопрос вводил в ступор. У меня двое детей и обе девочки. Они раньше, когда маленькие были, все спрашивали: кого из нас больше любишь? С растениями как с детьми. Причем, чем труднее уход, тем больше любишь. Люблю растения пестрые: желтые, оранжевые, бордовые листья чтобы были. Если просто зеленое дерево, это несколько гнетуще для меня. Осень меня очень радует. Хотя коллекция лиственниц у нас отменная: и японские и даурские, больше десяти видов.

– Как вы их различаете?

– Сажали их по группам, и на плане отмечали.

– Съедобные растения есть?

– Есть некоторые плодовые, которые используются, как декоративные. Это те же каштаны, эрга, айва японская, барбарис, яблони породистые, боярышник, рябина, войлочная вишня.

– А чем интересуются ботанические сады Австралии или Японии?

– Чаще всего дикой флорой, их декоративным не удивишь, там селекция хорошо развита, а наши местные ставропольские виды их прельщают, приезжают к нам в командировки. Прощаюсь с научным сотрудником, но прошу, чтобы мне позвонили, когда можно собрать опадающие листья древнейшего лиственного дерева гинкго билобы, чтобы из одной сказки попасть в другую.

Новости на Блoкнoт-Ставрополь

Столкнулся с бедой, а власти не помогают? Заснял что-то необычное? Есть чем поделиться? Или хочешь разместить рекламу на наших площадках?

ПРИСЛАТЬ НОВОСТЬ