«Мы свое отплакали»: как ставропольчанка вместо обещанного «овоща» вырастила умницу-дочку

В последнее воскресенье ноября россияне традиционно отмечают День матери. Пожалуй, это один из тех праздников, который ни у кого не вызывает сомнений. Слишком хороши наши женщины, чтобы восхищаться ими только 8 Марта. Созидают и делают мир лучше они каждый день. Вот и за плечами председателя Ставропольской городской общественной организации инвалидов «Вольница» Анны Ковалевой — воспитание дочки с не самым простым диагнозом, который вместо приговора стал стимулом помогать и другим ребятам с ОВЗ адаптироваться в реальной жизни, не оставаясь на ее задворках. О том, как не упасть духом самой, научить ребят с ДЦП готовить пиццу и отучить самих родителей от гиперопеки, мы поговорили с Анной в преддверии праздника.

В центр «Вольница» мы приходим ближе к вечеру, когда «ребята чуть разойдутся по домам». Но, тем не менее, попадаем в самый разгар «веселья». Кто-то демонстрирует сшитую иголочницу, другие уточняют по поводу концерта, третьи просто с улыбкой разглядывают незнакомую тетю, хотя сами ростом с меня. И вся эта суматоха выглядит настолько обыденно домашней, что такие страшные диагнозы как ДЦП, задержка в развитии или в речи, аутизм здесь не пугают. Ведь мамы не плачут, не стоят со скорбными лицами и вселенской грустью в глазах….

«Мы давно свое отплакали. И хотя у каждой при виде падающей звезды одно лишь сокровенное желание, но волшебной таблетки может не случиться. Реальный же мир никуда не денется, и ребята должны в нем ориентироваться. Общаться, ходить по магазинам, уметь убирать, готовить и не быть на 100% зависимыми от родителей», — отмечает Анна.

Занятия в центре. Фото из семейного архива

Как это удается — чуть позже. Сначала же о самой героине. Родилась она 21 сентября 1974 года в Латвии в семье военных. И, как после рассказывали родители, озорная и активная девчушка с юных лет возмущалась против всякой несправедливости. Одно время в семье надеялись, что активная внешкольная деятельность сгладит бунтарский дух дочери, но она и там стала заводилой в классе. Даже в пионеры чрезмерно активную и инициативную девочку принимали в последнюю очередь, что, впрочем, не мешало ей быть вожатой, возится с малышней, и впоследствии выбрать для себя педагогическую стезю. Замуж Аня тоже вышла за военного. С мужем переехала в Ставрополь, уже здесь работала учителем начальных классов в школе №6. А потом в 2003-м году родилась Зоя, и жизнь семьи кардинально изменилась.

«Роды были не самыми простыми. И хотя изначально отставание в развитии имелось, врачи нас уверяли, что в 9 месяцев мы сядем, в год пойдем, и чуть позже в норму выйдем. Причем все это были платные врачи, светила медицины», — вспоминает Анна.

Когда крохе было шесть месяцев, деньги у супругов закончились. Вопрос стоял ребром: либо платный курс массажа, либо питание семьи на месяц. Так молодая мама и оказалась с дочкой на приеме у заведующей поликлиникой. Осмотрев малютку, доктор выписала направление в больницу, где впервые родители и узнали, что у ребенка тяжелая форма ДЦП.

Анна с супругом и дочкой Зоей. Семейный архив

«Что нам только не говорили. Мол, Зоя — крайне бесперспективный ребенок, и в будущем никогда маму от папы не отличит. Поэтому гораздо лучше для нас будет забыть о ней, родить другого малыша», — вспоминает Анна, как три дня рыдала навзрыд.

Конечно, было страшно. В отличие от нынешнего времени тогда компьютеры были далеко не в каждом доме, и единственным источником информации о ДЦП были книги в библиотеках.

«Я перечитала сначала всю «лермонтовку», потом попала в книжный фонд СКФУ. Мне важно было понимать, с чем мы столкнулись, лечится ли это, и как жить дальше. Ведь, помимо дефицита информации и практически нулевой помощи малолетним детям, тогда еще и само общество было не готово к таким детям. На работе это воспринималось как сильный позор. Ты реально не знала, как заговорить о своей ситуации, чтобы тебя хотя бы не осудили», — с улыбкой вспоминает ту «растерянную Аню» нынешняя волевая Анна.

Трансформация же, когда материнское отчаяние переросло в здоровую одержимость вытащить дочку из прогнозируемого состояния «овоща», заняла два года.

Фото из семейного архива

«Я и к психологам пыталась ходить. Специалисты вроде бы умные вещи говорили, но я их не принимала, потому что они сами не переживали аналогичную боль. Были даже ситуации, когда завтра идти на прием, а у меня ноги отказывали. Такая вот самозащита. Зато мы много с Зоечкой гуляли по лесу, и во время этих прогулок я просто откровенно разговаривала сама с собой. Мол, все, что можно было, уже случилось, и дочка пришла именно в нашу семью не просто так. Может, наша миссия как раз и заключается в том, чтобы через свой опыт помогать другим людям?» — размышляет Анна.

Положа руку на сердце, в этом есть рациональное зерно. Стоило Анне принять диагноз, как перед ней открылся целый простор для приложения кипучей энергии. Ведь в начале 2000-х годов в крае помощь детям до трех лет с ДЦП была минимальной: начиная от запрета на выезд для лечения за пределы региона, отсутствия четких ИПРА, возможности посещать бассейны и реабилитационные центры до невозможности купить специализированные детские коляски. Собственно, со всеми этими белыми пятнами и пришлось бороться активной маме с группой таких же единомышленниц и соратниц по несчастью. И эту битву они выиграли.

«Коляски тогда стоили просто баснословных денег. Например, мы вошли в число 12 семей, кому с помощью бывшего мэра Ставрополя Дмитрия Кузьмина купили модель по цене нового Запорожца. И я отчетливо помню нашу первую прогулку с Зоей на ней до храма, как вцепилась от волнения в ручки, и не могу остановиться, разжать своих рук. И снова стала себя уговаривать, что ну и пусть люди смотрят. Зато кто-то пешком идет, а твоя дочка практически на своем авто едет», — улыбается наша собеседница.

Фото из семейного архива

И вспоминает, как чуть позже также воевать с чиновниками приходилось и за места в детских садах, школах. Но, если сначала мамы собирались просто на свежем воздухе, потом вступили в общественную организацию инвалидов «Вольница», и общение стало еще более продуктивным. А спустя несколько лет Анне предложили самой возглавить ее. Отказываться активистка не стала, превратив это место во второй дом, где дети и взрослые с инвалидностью находят поддержку и возможности для развития и общения.

Поразительно, но на базе «Вольницы» функционирует более 20 разных видов деятельности, в чем ребята с инвалидностью могут себя попробовать: от танцев, театра, пения до практических навыков в виде уборки дома, приготовления элементарных блюд, пришивания пуговиц, мыловарения, изготовления свечей.

фото из семейного архива

Причем, как поясняет наша героиня, сейчас наибольший акцент они делают именно в сторону молодежи от 18 лет. Благо, что для маленьких деток бюрократическая машина сдвинулась с места. Пусть и в мизерном количестве, но есть инклюзивные классы для обучения, развивающие центры, бассейны, но вот стоит исполниться инвалиду 18 лет, и молодежь снова остается один на один с собой и родителями. Собственно, для таких ребят здесь и организован досуг с практическим уклоном. Когда курс длится в среднем 3 месяца, и в каждой мастерской ребята получают знания и умения для реальной жизни. Почему нельзя научиться резать тот же хлеб или мыть посуду, заправлять постель дома? Как правило, тут сказывается родительская гиперопека. В центре же «Вольница» семьям показывают, что при многих диагнозах можно вести почти обычную жизнь, как это делает …Зоя.

Да–да, та самая девочка, которой прочили будущее «овоща», но она закончила школу, умеет читать, писать, рисовать, танцевать в инвалидном кресле. А еще при практически не работающих руках помогает готовить и мечтает жить самостоятельно. Как и ряд других подопечных «Вольницы».

К слову, эта и нынешняя мечта Анны, научив молодежь самостоятельности, постепенно отвязывать их от родителей и выводить в реальную жизнь. Для чего общественники сейчас и думают об аренде квартиры, чтобы несколько молодых людей заселялись на несколько месяцев и под присмотром наставника пробовали жить самостоятельно. Амбициозно? Вполне. Сложно? Очень. Но и крайне важно.

Фото из семейного архива

«Знаете, есть такая пословица: скажи мне — и я забуду, покажи мне — и я запомню, вовлеки меня — и я пойму. Вот и наша дерзкая цель — подготовить ребят, кому позволяет состояние здоровья, жить отдельно с сопровождением. Человек изначально шире своих возможностей. И многие барьеры обусловлены только нашими страхами и предубеждениями, хотя нужно только сделать шаг вперед», — отмечает ставропольчанка.

И для себя она вместе с другими сотрудниками центра его уже сделала, проложив целую тропинку между настоящим и будущим. Причем по этой тропинке ребята могут и вперед пойти, но и всегда вернуться туда, где их окружат теплом и заботой. Ведь по-другому здесь не умеют, а общее горе стало и общей целью — сделать подопечных счастливее.

Ранее же мы рассказывали о династии медиков, работающих на Ставрополье.

Тося Жмыхова

Столкнулся с бедой, а власти не помогают? Заснял что-то необычное? Есть чем поделиться? Или хочешь разместить рекламу на наших площадках?

ПРИСЛАТЬ НОВОСТЬ