«Взмутить эту воду — умрёт почти все!»: Олег Пахолков предложил как очистить российские реки, ставшие помойками

Известный российский политик, один из лидеров партии "Родина" Олег Пахолков 21 августа назвал пять основных причин загрязнения российских рек и предложил реальные пути их очищения.

—  32 года назад я приехал жить в город Волгодонск, который был курортным центром и столицей атомной энергетики страны. Гордостью всего донского края и и его первых лиц была река Дон — самая чистая река Европы. Это — моя любимая река! Вода была кристально прозрачной. Дон был полон рыбы, раков. 4,5 миллиона населения тогда жило на Дону и раков хватало всем. Их ловили ведрами, а ели и самые бедные, и самые богатые. На праздники люди ставили на костер даже ванны с раками, и всем гостям их хватало. А вот теперь рака нет, а килограмм крупного рака стоит 1700 рублей — в два раза дороже осетрины! И сегодня Дон официально признан самой грязной рекой Европы.

Я вижу пять причин, почему Дон и практически все реки России стали такими. Изменение ситуации — одна из целей моего прихода в Государственную Думу. Мне в этом году исполняется 50 лет. И хочется ещё что-то изменить для будущих поколений, для себя. Чтобы я мог сказать: ребята, я смог что-то полезное сделать.

«Переработали весь яд и положили его на дно»

— Дно Дона и других рек покрыто огромным слоем ила. Дело в том, что сине-зеленые водоросли съедают яд, попавший в водоём, после чего он выпадает в осадок как раз в виде ила. Иногда этот ил настолько опасен, что его трогать нельзя веками. Это огромное количество яда, которое лежит на дне наших рек и озер. Кто-то предлагает очистить от него реки, но мне запомнилась фраза одного эколога: "Вы подумайте, если тронуть это, взмутить эту воду — умрёт почти все!

Есть интересный пример из Воронежа. Владельцы семи коттеджей прокопали канаву и выливали свои отходы напрямую в Воронежское водохранилище. Так вот там слой сине-зеленых водорослей был толщиной в 20-25 см! Собаки, которые случайно заходили в водоем, погибали, увязнув в этой жиже. Погибали птицы, которые садились «на воду».

Сине-зеленые водоросли собрали и переработали весь яд и положили его на дно. Всё! Не трогайте его. Может быть, будущие поколения найдут выход.

«Достойный очистных учреждений нет даже в Москве»

— Нужно принять простое решение — перестать гадить в воду. В прямом смысле этого слова. 1 грамм шампуня даёт толчок образованию 7 килограммов сине-зеленых водорослей, а 1 грамм автошампуня порождает 17 кг сине-зеленых водорослей. При Советском Союзе не было так много мыла и шампуня, а работали более-менее нормальные очистные сооружения. Но за 30 лет они пришли в негодность или технологически не отвечают состоянию современного прогресса. Если раньше мы, в основном, мылись только хозяйственным мылом и каким-нибудь недорогим шампунем, то сегодня в наших ваннах огромное количество самых разных моющих средств. А достойных очистных сооружений, которые могут очистить все, нет даже в Москве. То есть мы сами превратили реки в помойки.

«Необходимо потратить миллиарды на восстановление наших очистных сооружений»

— Мы говорим сейчас о внутреннем туризме, о том, что люди должны жить и работать внутри городов. Неужто, если мы потратим миллиарды на восстановление наших очистных сооружений, это не принесет нашему государству в сотни раз больше прибыли? Если тот же мэр столицы говорит, что каждый рубль, вложенный в новую тротуарную плитку в Москве, приносит 7 рублей прибыли в год за счет туризма.

Наверное, и каждый вложенный рубль в наши очистные сооружения принесет нам 7 рублей прибыли в год. Если сегодня наш стабилизационный фонд переполнен деньгами и мы не знаем, куда их вложить. Так может быть чистые реки — это гарантия стабильности государства и следует вкладывать средства в них? Пусть люди отдыхают на наших реках. Не в Турции, не в Египте, не в Майями. Здесь! Были бы чистыми реки, может быть, давно развилась бы и инфраструктура возле берегов. Те же базы отдыха строятся подальше от Дона, поскольку сейчас это — река-помойка, от которой и пахнет помойкой.

«Дети путешествовали по Волге»

— Я родился в Астрахани и вырос на Волге, будучи первоклашкой я бегал на рыбалку даже зимой. Два раза под лед проваливался. Потом в школу не ходил. Сушил пальто с обувью. Маме, конечно, ни в жизнь бы не мог рассказать, потому что отхватил бы ремня по мягкому месту. Летом мы постоянно ходили купаться на Волгу даже осенью и ранней весной — после школы. Летом мы брали камыш, вязали из него плоты и делали свои первые сплавы по Волге. Наверное, именно там у меня зародилась страсть к путешествиям по рекам. В общем, так у нас было в нашем советском детстве.

Интересно, а сейчас родители первоклашек отпустили бы своих детей в путешествие по Волге? Чтобы самостоятельно, только одними пацанами. Нас же отпускали. А вечером мы приходили. И все были живы и счастливы.

«Сельское хозяйство уничтожает притоки крупных рек»

— Наши реки загрязняет и сельское хозяйство. Распахали все притоки крупных рек. В советском государстве были умные люди, которые думали на века вперед. А сейчас, для того чтобы просто показать свои успехи в производстве зерна перед Западом, мы взяли и распахали земли по самые берега рек и не везде законно. Удобрения с полей после дождей попадают в водоёмы, что приводит к гигантскому скачку роста сине-зеленых водорослей. Почти такому же, как и при попадании в воду шампуня и других моющих средств.

Решив эти две проблемы, то есть поставив жесткий контроль за экологией, чтобы не распахивали прибрежную зону, и поставив современные очистные сооружения, мы можем легко добиться чистой воды в наших реках.

В конечном итоге единственно правильный путь — прекратить гадить и реки через несколько лет очистятся сами собой.

«Круглогодичная работа земснарядов — это плата Природе»

— Необходимо, чтобы постоянно на водоёмах работали земснаряды. Человек должен вмешаться в природу, поскольку каждые построенные мосты и плотины стали естественной остановкой ледохода. Ледоход — это огромный естественный скраб, который нужен рекам, чтобы каждый год очищаться. Ледоход вырывает камыш с корнем и уносит. Ледоход —это главная вещь для оздоровления реки. Но мы построили многочисленные мосты и плотины. И этот лед, и эти камыши, и эта муть со дна никуда не уходят, не прочищаются берега. А раньше на Дону везде был один песок, были красивые песчаные берега. А без ледохода всё это зарастает.

«Мы просто имеем нашу матушку Природу»

— В Советском Союзе люди понимали, что нужно делать две вещи — не только забирать, но и что-то возвращать природе. После строительства Волгоградской ГЭС на государственном уровне было заведено 40 действующих земснарядов, которые чистили Ахтубу и другие притоки Волги ниже по течению гидроузла. Сейчас, по-моему, остались один или два. До недавнего и их не было. Я живу в 15 км от Цимлянской ГЭС. Когда её запустили, тут же построили и завод по производству земснарядов. Который, кстати, гнил лет десять, пока энтузиасты инженеры не забрали его. Сегодня они делают земснаряды на весь мир. Только не для реки Дон.

Постоянная, круглогодичная работа земснарядов — это плата Природе за то, что мы пользуемся её ресурсами и за то, что мы натворили в виде наших мостов, плотин и так далее. В Советском Союзе всегда было так — построили плотину или мост, расписали, какой даст доход эта плотина или этот мост — рассчитали какой ущерб будет нанесен природе и как его будут компенсировать. А сейчас мы просто бездумно используем наши ресурсы, просто имеем нашу матушку Природу.

«Браконьерство и отсутствие надзора привели к гибели рыбы и раков»

— Раньше нам хватало и раков, и рыбы. Мы приходили на речку купаться и ловили раков. Нас никто не гонял. Государство следило за основополагающими вещами. Браконьерство и электроудочки выбивают маточное поголовье. Но браконьеры электроудочками выбили все, —  говорит Олег Пахолков. —  Всё моё астраханское детство было связано с рыбой. У наших детей сегодня такого нет. В Астрахани рыба всегда стоила копейки. Я был очень худенький и болезненный, часто болел воспалением легких, и мама мне всегда покупала чёрную икру. На завтрак на моем бутерброде всегда была черная икра. Моя мама была простым инженером и ей было по карману купить черную икру.

«Зато сын был астраханцем»

— Мы где-то ели, и на столе стояла большая жареная голова. Есть её я не хотел, и один мужик сказал: тот, кто голову есть не умеет — не астраханец. Для меня было так важно — быть астраханцем, я гордился этим. И я съел эту голову. Но потом мучилась мама. Потому что прожарить голову сазана было сложно. К тому же рыбы было столько, что головы просто выбрасывали. Голова сазана не помещалась в сковороду, мама мучилась, но жарила её два часа, чтобы внутри все прожарилось. Зато сын был астраханцем.

«На восстановление поголовья раков надо семь лет»

— В течение Дона, где я живу, я знаю 17 ям. Раньше в эти ямы даже зимой заплывали ихтиологи, проверяли глубину и наличие рыбы. Мне один ихтиолог рассказывал, что в этих ямах на толще пяти метров стояла рыба. На дне слоями лежали раки. Конечно, это и рыбу, и раков сделало очень уязвимыми перед браконьерами. Они либо спускаются с аквалангом и всех там перебивают, либо подплывают с электроудочкой. Всё! В итоге мы фактически потеряли контроль за нашим маточным поголовьем. Останется маточное поголовье, останутся нерестилища при наличии проблемы их зарастания — у нас будет много рыбы и много раков. Получается, что Дона хватало, чтобы кормить 4,5 млн его жителей. На восстановление поголовья раков надо семь лет. Но мы должны защитить маточное поголовье. Ловить рака нужно в определенные разрешенные сроки. Сейчас, конечно, можно на три года ввести полный запрет на вылов рака. Но если потом на яме браконьер выбьет все маточное поголовье, то что? Рака опять не будет. Он полностью беззащитен. Он не зимует абы где. Все раки на зиму спускаются в ямы.

Раньше эти ямы государство охраняло очень строго. Перед теми, кто был ответственным за водоёмы, стояла ответственность: сколько рыбы даст водоём в следующем году. Они не отвечали только за то, что выловлено, они отвечали за будущие уловы. Они должны были сделать так, чтобы популяции рака, толстолобика, белого амура или сазана не уменьшились. А сейчас всем на все наплевать. Выбили все и сидим счастливые. Раньше у нас огромные лещи плавали, а сейчас и подлещиков нет. Я не сваливаю всё на браконьеров. Но они стали той последней причиной, которая убила всё маточное поголовье.

«На Кубани раков тоже всегда было море»

— В 5 классе мы переехали в станицу Варениковскую. Она находится на Кубани, и я стал жить на другой нашей великой реке. Уже не такой огромной, как Волга, но очень быстрой. На Кубани я научился ловить раков. Да, река была быстрой и опасной, но на глубине где-то по шею находились раковые норки. Иногда приходилось засовывать руку по плечо, чтобы достать рака. Это было очень опасно. Рассказывали, что были случаи, когда кто-то доставал рака, ему засасывало тиной руку. Я этого всегда боялся, но всегда ловил. Азарт. На Кубани раков тоже всегда было море.

Потом откуда-то пришло веяние ловить раков с маской. И я умудрялся ловить с маской раков и по два, и по три ведра. Поэтому летом, выезжая на природу, варёные раки были всегда.

«Уровень воды в реках регулируют в интересах барж»

— Я полностью за судоходство, когда мы грамотно им занимаемся и понимаем, что оно приносит доход нашему государству, а не той или иной газовой компании, которые перевозят свои грузы, зарабатывая себе миллиарды. И как бы платит какие-то налоги государству. Правда, потом государству в десятки раз дороже обойдется восстановление рек. А будущие поколения будут плевать нам в глаза.

Сейчас сложилось очень жесткое искусственное регулирование уровня воды. В Советском Союзе мы регулировали (особенно в моменты нереста) уровень воды под рыбу и под экологию. А сегодня мы регулируем уровень воды под проход барж. Если баржи не могут пройти, мы поднимаем воду. Кто-то зарабатывает миллиарды, а государство теряет сотни миллиардов и получает грязные, пустые реки.

Сейчас государство как бы пытается бороться. Я понимаю такие прекрасные вещи, когда мы ведем зарыбление наших водоемов. Это действительно здорово. Мы сегодня зарыбляем уже даже белугу. В этом году её выпустили в Волгу и Дон. А жить-то она как там будет? Мы сегодня реки так загадили, что там нет кислорода, и малек просто погибает. Выпускаем малька, чтобы он сдох? Государственную программу нужно начать с очищения водоемов, в которые выпускают ту же белугу, а не зарыблять ею грязные реки. И если этой рыбе выпадет уникальный шанс чуть-чуть вырасти, её тут же выбьют браконьеры. При этом сейчас у нас есть огромное количество заводов по производству малька. Но в чём эффект зарыбления грязных луж?

«Хочу, чтобы мой дом был чистым»

— Я сейчас иду в Государственную Думу от партии «Родина» для того, чтобы очистить наши реки. У меня есть конкретная программа. Я понимаю, как действовать. Я понимаю, как говорить. Я никогда не боялся это говорить с трибуны Государственной Думы, — резюмировал Олег Пахолков. — Я уверен, что когда министр экологии да и все остальные министры будут приходить в Государственную Думу, самые неудобные вопросы и самые неудобные для них выступления, касающиеся чистоты рек, они получат от меня. Не все в Государственной Думе плохие. Есть и хорошие нормальные ребята. А я вправду хочу, чтобы мой дом был чистым. Мне это нужно!

Изготовлено гражданином Российской Федерации Мольковым Вадимом Ивановичем (ИНН 470604950106, место жительства - город Санкт-Петербург) по заказу политической партии ВСЕРОССИЙСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ «РОДИНА», тираж 1 экз., дата изготовления 20 августа 2021 года. Оплачено из средств избирательного фонда политической партии ВСЕРОССИЙСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ «РОДИНА»

Размещение оплачено из средств избирательного фонда политической партии ВСЕРОССИЙСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ «РОДИНА»

Новости на Блoкнoт-Ставрополь

Столкнулся с бедой, а власти не помогают? Заснял что-то необычное? Есть чем поделиться? Или хочешь разместить рекламу на наших площадках?

ПРИСЛАТЬ НОВОСТЬ